Александр Яковлевич писал: «На свете есть много мест лучше Блуднова, и добираться туда легче. Но меня, видно, всю жизнь будет тянуть сюда. Здесь я знаю и чувствую, что особенно важно, душу каждого человека». И если вы цените творчество поэта или еще только открываете его для себя, то вам непременно нужно побывать в этих местах, чтобы почувствовать и понять, за что поэт благодарит эту простую русскую деревеньку.
14.03.1913, д.Блудново Никольского у. Вологодской губ. – 11.07.1968, Москва. Поэт, прозаик, лауреат Государственной премии. Яшин – один из основателей Вологодской писательской организации, старший товарищ и учитель В. Белова, Н. Рубцова, А. Романова и др. вологодских литераторов. Именем Яшина названа улица в Вологде, школа-интернат в Никольске, поставлены памятники и открыты музеи в Никольске и Блудново.
"Яшин не просто жил. Он непрерывно исповедовался. Он боялся "нарваться с исповедью на врага". Хотя враг был очевиден только в те годы, "когда фашисты в дома к нам стучали железными сапогами". А что же друзья, други? "А други смотрят просто, какое дело им, крещусь я троепёрстно или крестом иным". Стало быть, друзья и враги — призраки, меняются местами. И бог с чертом: "И в бога не верится, и с чертом не ладится". Все-таки чувствуется закалка поколения. "Были мы молоды и не запасливы: в голоде, в холоде — всё-таки счастливы",— оборачивается Яшин на свои ранние никольские годы, когда девушки носили вместо сережек серпы и молоты, а вместо брошек значки. Первое советское поколение готовилось жить в воздушных замках, хотя рождалось в избах и бараках. И вроде уцелели — в провисе между бойнями: на Гражданскую не поспели, Отечественную увидели уже не из окопов, а с командных пунктов — с орлиного полета. "История делает то, что следует", — с марксистко-гегельянской уверенностью успокаивает душу поэт, "повзрослевший вместе со своим поколением", но на всякий случай поминает и толстовско-каратаевское "терпение": "всё образуется, боль пройдет". Пройдет ли? Как и в былые годы, пробьется в стихи боль, неотделимая от любви".
"Я слишком много стал понимать и видеть и ни с чем не могу примириться", - записал он однажды в дневнике. Богатство власть имущих и бедность простых смертных, обман и несправедливость, издевательство чиновников над Россией... Как же все это знакомо русскому писателю! Повесть Яшина "В гостях у сына" (1957) была опубликована только в восьмидесятых годах, на волне "перестройки", беззастенчиво клонировавшей "оттепель" конца пятидесятых - начала шестидесятых, но сюжет ее оказался вечным... "Простая русская женщина" Матрена Савельевна приехала из "лежачей" деревни в Москву, к сыну, работающему на высокой должности в Министерстве сельского хозяйства. Сын, естественно, решил поразить мать своими "достижениями" и достатком, хватил через край и напугал бедную Матрену всерьез, да и было от чего испугаться: "Почему же ее невестка покупает кольца за две с половиной тысячи рублей? Откуда у сына такие деньги? Ладно ли это? Чистые ли они, деньги эти?" Сердце матери не обманулось - и эти деньги в очередной раз были украдены у народа. В 1958 году Яшин вносит в дневник следующую запись: "Истопник в Лаврушинском переулке экономит на угле и продает его, чтобы купить дорогое лекарство для больной жены, и не считает себя вором. Продавец крадет - дочку одевать надо. Никто не может прожить на свою зарплату, хотя все они честные люди. Не крадет министр, у него все есть, он обеспечен. Он честен в мелочах. И он самый бесчестный человек потому, что у него совести нет, он продажный".
ОРЕЛ
Из-за утеса,
Как из-за угла,
Почти в упор ударили в орла.
А он спокойно свой покинул камень,
Не оглянувшись даже на стрелка,
И, как всегда, широкими кругами,
Не торопясь, ушел за облака.
Быть может, дробь совсем мелка была
Для перепелок, а не для орла?
Иль задрожала у стрелка рука
И покачнулся ствол дробовика?
Нет, ни дробинки не скользнуло мимо,
А сердце и орлиное ранимо...
Орел упал,
Но средь далеких скал,
Чтоб враг не видел,
Не торжествовал.
1956
Бараков В. Семь уроков Александра Яшина От яшинской солнечной прозы ликовала душа, было радостно, тепло, хорошо и уютно, как на "большой и ласковой" русской печке. Но Яшин, как никто другой, умел и бередить неспокойную совесть, заставлял читателя останавливаться, подолгу думать о себе, о нас, о стране нашей горемычной...
А.Яшин: Оглядываясь назад, я думаю о том, что мы неправомерно много тратим времени на ненужные хлопоты (на всякие якобы теоретические изыскания и разговоры о сущности поэзии, путях ее развития, о традициях и народности), когда… нужно просто писать. Писать, у кого пишется. Писать, пока пишется. Писать, пока хочется, пока тянет к столу. Писать и писать, а там… видно будет, что чего стоит, кто чего сможет достичь… Разные же теоретические сочинения и выкладки пускай берет на себя кто-то другой, из тех, кто, вероятно, умнее нас… А дело художника – сидеть и трудом своим, постоянной творческой напряженностью, сосредоточенностью и прилежанием расплачиваться за великое счастье жить на земле.
Хочется исповедаться,
Выговориться до дна.
Может, к друзьям наведаться
С бутылкой вина?
Вот, дескать, все, чем жил я,
Несу на ваш суд,
Не отвернитесь, милые,
Весь я тут.
Смута сердешная
Невмоготу одному.
Не оттолкните грешного,
Сам себя не пойму.
Будто на медкомиссии,
Гол - не стыжусь,
Только ладошка листиком,
И не боюсь, что высмеют,
Ни лешего не боюсь.
Хватит уже бояться мне,
Душа нага.
Только бы не нарваться ей
С исповедью на врага.
Выговориться дочиста -
Что на костер шагнуть.
Лишь бы из одиночества
Выбиться как-нибудь.
Может, еще и выстою
И не сгорю в огне,
И, как на той комиссии,
- Годен!-
Запишут мне.
1965
Вероника Тушнова "Не отрекаются любя..."
Последняя глава
...Дописать или оборвать -
Горе горькое догоревать?
Сам с собой не всегда в ладу.
По своей
Иль чужой вине
Так живу, как сквозь строй иду,
Что ни день -
Горю на огне.
Книга жизни...
Только ль слова?
Сколько лет я сижу над ней!
Пожелтели страницы в ней,
Как трава в сентябре,
Как листва,
Поседела моя голова.
Но вдвойне дается трудней
Заключительная глава.
1967
